Кратко об административном делении Китая.
04.02.2021
Чайное ворчание
06.02.2021
Например, можно встретить такое: «Мало кто знает, что до революции, буквально до 1916 года, каждый житель России пил Иван-чай. Весь мир также с удовольствием пил Иван-чай до определенного момента, когда Британская корона спохватилась, что рынок чая захвачен полностью российскими производителями. Она явилась одной из спонсоров революции и было проплачено Ленину лично, чтобы никакого больше Иван-чая Россия не производила. Хотя для России это была третья по экспорту статья доходов после ревеня и пеньки. Все, что делалось Британской короной, это делалось с одной целью - передел рынков сбыта, поставок, устранение конкурентов, чтобы иметь максимальную прибыль». Думаю, комментарии здесь излишни. Если что и удивляет меня в этой цитате, так это почему автор умолчал о масонах и рептилоидах.
Давайте посмотрим, что пишет об иван-чае Андрей Павлович Субботин в фундаментальном труде «Чай и чайная торговля в России и других государствах», изданном в 1892 г. (полный текст книги можно найти, например, здесь - https://vk.com/club47905050?w=wall-47905050_19237 ).
В главе четырнадцатой «Фальсификация чая» среди прочего говорится:
«Наше отечество в области фальсификации идёт не только в уровень с другими просвещёнными государствами, но в некоторых отношениях даже опережает их. Эта отрицательная сторона европейской цивилизации привилась у нас очень быстро и пустила глубокие корни. Разница от Западной Европы – только в том, что там фальсификация парализуется строгими законами и более бдительным надзором, а у нас развитие её встречает менее препятствий. <…> Фальсификация чая началась ещё в прошлом столетии, так что нашим предкам недолго пришлось пить чистый чай. Началась она, вероятно, позднее, чем в Китае и в Англии, но развилась совершенно самобытно, причём приобрела свои отличительные характерные черты. Параллельно с развитием потребления чая в массе народа шла и его подделка, направленная к его удешевлению и к расширению сбыта. Можно даже сказать, что отчасти это удешевление с помощью фальсификации было одной из причин распространения потребления чая (нет худа без добра!). <…> Рассмотрим более распространённые в торговле виды фальсифицированного чая – спитой и копорский».
Далее:
«Переходя к столь известному копорскому чаю, нужно оговориться, что многие отождествляют его со столь же известным растением кипреем (иван-чай), красивые султаны которого гордо колыхаются на наших полях и нивах. Между тем копорский чай есть только особый вид искусственного поддельного чая, который приготовляется не только из кипрея, но и из других растений, подходящих к нему по форме листьев – например, из листьев медуницы и рябины, но оба последние служат в большинстве случаев только дополнительными примесями.
Название своё этот суррогат получил от той местности Петербургской губернии, которая служит центром его производства и которая в старину была известна под именем Копорья. В центре этой местности, ещё до покорения её Петром Великим, находилась крепость Копорье, которая была впоследствии обращена в село, и это популярное название перешло на всю окружающую местность и её обитателей, хотя в самом селе Копорье производством чая вовсе не занимаются. <…>
Главное производство копорского чая сосредоточилось в центре юго-западной части Петербургской губернии – в уездах Царскосельском, Ямбургском, Лужском, отчасти в Петергофском и Гдовском, более всего в той местности, где сходятся границы этих уездов, - в Сосницкой волости Царскосельского уезда.
Сбор копорского чая производится два раза в год – весной и осенью; весною собираются листья медуницы, когда они ещё молоды, ибо старые листья придают горьковатый вкус чаю; но сбор этот небольшой, ибо медуницы для копорского чая идёт сравнительно немного во-первых потому, что растение это встречается реже, во-вторых и потому, что на ней мало листьев, а крестьяне, занятые весной полевыми работами, находят не особенно выгодным их собирать. Настоящий сбор производится в начале осени, когда иван-чай совершенно отцветёт и листья его начнут желтеть и сохнуть. Период сбора продолжается 4-6 недель; его производят взрослые (преимущественно женщины) и подростки обоего пола, большей частью в соседних помещичьих и казённых лесах. Самый процесс сбора состоит в том, что сборщик, обхватив рукою снизу стебель растения, быстро проводит ею вверх и, обрывая таким образом все листья, плотно складывает их в кузова и корзины; дома, в укромном месте – на чердаке, на гумне или в сарае они расстилаются и сушатся. Самая фабрикация чая производится глубокой осенью и весной, в распутицу, когда ко многим деревням прекращается всякий доступ, что очень важно для безопасности производителей.
Самый процесс обработки копорского чая довольно прост; он состоит в следующем.
Высушенные листья кладут в кадку и обваривают кипятком; для того, чтобы они лучше обварились, бросают туда раскалённые камни. Когда лист достаточно проварится и разопреет, его перекладывают в корыто и перетирают с чернозёмом или болотной землёй (чернозём или болотную землю примешивают потому, что от содержащихся в них кислот чай делается бурым; кроме того, от примеси чернозёма чай лучше скручивается и перетирается), после чего сушат в жарко натопленной русской печи.
Высушенный в печи чай предварительно просеивают на грохоте или решете, чтобы удалить золу и излишнюю землю. После этого чай опять перетирают руками до тех пор, пока он по измельчённости не будет походить на китайский. Тут важную роль играет сушка: если лист будет пересушен, то он скоро перетирается и обращается почти в порошок, если же будет недосушен, то его трудно перетирать и он выйдет крупнее настоящего чая. Сфабрикованный в таком виде чай скупается местными и соседними скупщиками. Последние подвергают его дальнейшей обработке: они промывают его тёплой водой, вспрыскивают подсахаренной водицей, опять сушат в печах и опять перетирают руками, чтобы он походил ещё более на китайский; а некоторые даже, для придания «аромата», примешивают разные снадобья, составляющие секрет производства. <…>
Помимо примеси земли приготовление вообще производится довольно неопрятно; кадка и корыто, в которых обрабатывается лист, часто бывают покрыты толстым слоем грязи, слизи и проч. Неряшливости способствует и то, что все операции проделываются с поспешностью, на скорую руку – из опасения, чтобы кто-нибудь из власть имущих не застал на месте преступления».
Как видите, это довольно грубая обработка (впрочем, надо отметить, что и обработка китайского чая описана у Субботина упрощённо и с ошибками, технология – явно не его конёк), да и сырьё бралось не самое лучшее. Но в те времена иван-чай не продавался в розницу как самостоятельный продукт, и не было задачи сделать его вкусным. Цели его производства были иными.
Далее:
«Таким образом, эта «отечественная промышленность» может быть названа действительно самобытной. Русское «чаеводство» существует уже около полустолетия и развилось в довольно широких размерах не только вне всякого покровительства, какое оказывалось другим отраслям, но даже под вечным Дамокловым мечом в виде протоколов и суда. Притом главные плантации «русского чая» находятся в 40-50 верстах от столицы, где они находят сбыт и поддержку. Но и местные полицейские власти нельзя упрекнуть в бездействии: они принимают свои меры для противодействия этой своеобразной культуре; но всё это паллиативы, да и трудно уследить за производством в 40-50 селениях, разбросанных на десятки вёрст; притом низшие полицейские чины иногда имеют интерес смотреть на дело снисходительными глазами. Да и высшие уездные власти не всегда могут строго относиться к производству копорского чая, который для многих крестьянских дворов составляет главное подспорье для покрытия государственных и земских платежей.; вследствие этого, когда предстоит собирать подати, на этот промысел смотрят сквозь пальцы, так как иначе, при соблюдении всей строгости, недоимки могли бы возрасти до большой цифры, а это всегда так неприятно. Это обстоятельство, в связи с распространением потребления чая в среде крестьянского населения и с возвышением пошлины на настоящий чай, способствовало тому, что производство дешёвого копорского чая всё более и более развивается (сами крестьяне говорят, что до повышения пошлины дела с их копорским чаем шли тише, а «как настоящий-то чай поднялся в цене, то и наш шибче пошёл в ход, в моду вошёл»). Но так как это нелегальное производство ведётся тайно, то и размеры его определить трудно; известно только, что даже одинокие бесхозяйные вдовы набирают по 40-50 пудов копорского чая в год, а большие семьи по 100-150 пудов и более; можно сказать, что во всей Петербургской губернии производится в год десятки тысяч пудов.
Заготовленный на местах копорский чай забирается постоянными скупщиками, которые даже иногда пользуются кредитом у крестьян. Эти мелкие скупщики перепродают товар более крупным, а те уж сбывают товар крупным торговцам, которые поставляют чай заграницу, в Москву, в Петербург и другие города России. Больше всего копорского чая отправляется заграницу, особенно в Пруссию, по Варшавской и Балтийской железным дорогам: отправляют его по вагону – по два сразу, укупорив предварительно в ящики, под видом какой-нибудь другой клади (но опытные товароприёмщики на железных дорогах иногда узнают, что это за кладь, и если они предварительно не «задобрены», то разбивают ящики и чай тут пропадает, ибо хозяин такого груза, из боязни ответственности, за ним не явится. Но труднее скрыть чай от бдительного ока полиции и жандармов: отправители чая, во избежание порчи его и конфискации, вынуждены часто менять форму ящиков. Легче всего попасть с поличным в руки властей во время перевозки чая на лошадях или к станции железной дороги, или по пути в Петербург. В случае поимки возчиков, они обычно отговариваются тем, что их нанял какой-то мифический еврей перевезти какую-то кладь с такого-то места до такого). В Москву, где не раз накрывались склады копорского чая, его отправляют целыми вагонами и отдельными местами. В Петербург, по словам скупщиков, хотя копорского чая идёт и меньше, чем в Москву, но и сюда он доставляется целыми обозами. Бывают случаи, что по 15 телег, нагруженных этим чаем, сразу въезжает на постоялые дворы столицы; продажа происходит здесь или на постоялых дворах, или на тех площадях, где продаётся и овёс. На вопрос непосвящённого покупателя: «почём овёс?» продавцы отвечают, что их товар уже продан. Чай продают известным, более или менее постоянным, покупателям; незнакомому без рекомендации не продадут и фунта чая; продают также через посредников, которые берут значительный процент за комиссию с той и с другой стороны.
Цены на сухой необработанный копорский чай на месте доходили в 1885-86 гг. до 15 коп. за пуд, потом стали возрастать и в 1887 г. дошли до 80 коп.
Окончательно обработанный чай продаётся в Петербурге от 3 до 5 руб. за пуд, смотря по сорту. В розничной продаже цена варьирует смотря по проценту примеси; так – есть чай в 60-80 коп. фунт, где примесь копорского чая составляет 90-100%, а настоящий чай попадается очень редко; затем – чаи от 1 рубля и выше – с меньшей примесью копорского чая: настоящего чая в них содержится уже на ¼-½; затем – самые дорогие сорта содержат уже незначительную примесь копорского чая 10-25%. Но важно то, что подмешанный чай продаётся за такую цену, за какую настоящего получить нельзя; таким образом, мало-мальски знающему человеку самая цена чая должна служить важным указателем подделки, причём он может по цене судить и о проценте примеси.
Львиная доля барышей от сбыта копорского чая достаётся скупщикам, а крестьяне-сборщики получают очень немного – как бы подённую плату, которая для них составляет хорошее подспорье в хозяйстве: иногда они занимают у скупщиков весной деньги, а осенью выплачивают чаем, конечно, уже за невыгодные для себя цены. Оптовые торговцы оправдывают свой излишний барыш как премию за риск, которому подвергается их операция, так как иногда пропадает значительная часть товара от преследования, и они должны наверстать потерю на остающейся части.
В Петербурге копорский чай покупается большинством чайных торговцев, притом не только мелкими, но и крупными. Разница только та, что крупные торговцы приобретают чай целыми возами, а мелкие мешками. Всё это подтвердилось в 1888 г., когда полиция произвела осмотр чайных магазинов и исследовала продающиеся сорта чаёв: оказалось, что большая часть из них содержит подмесь копорки, только в разных долях, что зависит от солидности фирмы и от высоты цены на чай.
Кроме того, экспертами было исследовано 100 образчиков чая, ценой ниже 2 рублей за фунт, взятых в ста разных чайных магазинах, и в восьмидесяти найдена почти половинная примесь копорской травы; но при этом виновные торговцы оказывались настолько наивными, что, по их словам, сами не могли отличать китайского чая от копорского и стали невольными жертвами обмана. Для ознакомления их с копорским чаем образцы его были выставлены при полицейских участках.
Главный сбыт копорского чая – в разные трактиры, особенно на окраинах города и в фабричных местностях; не брезгуют им и некоторые чистые рестораны. Много сбывается его в казармы неприхотливым солдатикам, для которых готовится даже специальный сорт в 80 коп. и в 1 руб. за фунт».
И всё это, заметьте, при том, что борьба с подделками велась к тому времени уже почти век. Далее:
«Учреждённое в 1811 г., взамен упразднённой коммерц-коллегии, министерство финансов обратило внимание на фальсификацию чая и взялось за искоренение этого зла. Но от этого отвлекла отечественная война, так что только в 1815 г. министр финансов выработал проект противодействия фальсификации чая и представил его на утверждение сената. Указ правительствующего сената от 12 сентября 1816 г. был первым законодательным актом в борьбе со злоупотреблениями в чайной торговле. В этом указе говорится, что Государь Император высочайше повелеть соизволил: 1) чтобы сбор той травы, из которой приготовляется так называемый копорский или иван-чай, во всех местах Российской Империи строжайше запретить и 2) если кто из покупщиков в лавках, рядах или иных местах в настоящем чае найдёт примесь копорского или иван-чая, то о таковом торговце, у коего сие было открыто, произвести строжайшее следствие и после оного, если найдётся у него иван-чай, объявить в газетах обеих столиц, как о лице, не заслуживающем доверия общества, и привлечь его к законной ответственности на основании общих положений, выработанных министром финансов».
Затем Субботин рассказывает о том, как повторялись и ужесточались указы, какие ещё меры принимались и почему они были недостаточно эффективны. Подробно описывает он состоявшийся в 1888 г. суд над московскими торговцами братьями А. и И. Поповыми, которые смешивали копорский и спитой чай с настоящим и продавали его под видом чая своих известных однофамильцев – К. и С. Поповых. Не то чтобы А. и И. Поповы были какими-то особенными злодеями – наоборот, их случай был вполне типичен. Но это было нечто вроде показательного процесса, призванного привлечь внимание общества к этой проблеме. Суд приговорил А. Попова к ссылке в Сибирь. Представитель гражданских истцов присяжный поверенный Плевако сказал в своей речи: «Склад А и И. Поповых имел сходство с лабораторией Фауста; только у нового Фауста, А. Попова, не было отдельного искусителя-Мефистофеля. Мефистофель сидел в нём же самом: это – страсть к наживе».
Что, позволю себе заметить, верно и по отношению ко многим нынешним торговцам чаем и иван-чаем. Только в XXI веке смешивать эти продукты нет необходимости, тем более что иван-чай теперь стоит порой не дешевле настоящего.
Какой же вывод можно сделать из прочитанного? То, что производство копорского чая в XIX веке имело большой размах, и то, что он вывозился в Европу – чистая правда.
Источник : https://vk.com/club47905050
