Окакура Какудзо. Чайные мастера

При любых обстоятельствах следует сохранять душевное спокойствие, следует вести беседу так, чтобы ни единым словом не нарушить окружающей гармонии. Покрой и расцветка одежды, позходка и жесты, манера держать себя — всё это может выразить личность художника. Нельзя легко относиться к таким вещам, потому что пока ты не сделал себя красивым, ты не имеешь права приближаться к Красоте. И чайные мастера стремились быть не просто создателями искусства, но и самим искусством. Это дзэнская эстетика. Совершенство — во всём, нужно только захотеть найти его. Рикю любил повторять следующее старое стихотворение: «Тем, кто жаждет только цветов, хотел бы я показать расцвет весны, что таится во взрывающихся бутонах снежных вершин».

В самом деле, вклад чайных мастеров в искусство неоценим. Они просто революционизировали классическую архитектуру и украшение интерьера, создали новый стиль, влиянию которого были подвержены даже дворцы и монастыри, построенные после XVI века. Разносторонний Кобори Энсю оставил такие замечательные доказательства своего гения, как императорская вилла в Кацура, замки в Нагоя и Нидзё, монастырь в Кохоане. Все знаменитые сады Японии были спроектированы мастерами чайной церемонии. Наша посуда никогда не достигла бы высокого качества, если бы чайные мастера не поделились с керамистами своим вдохновением и изобретательностью. Семь печей для обжига Кобори Энсю хорошо известны всем изучающим японскую керамику и фарфор. Многие из наших тканей названы в честь чайных мастеров, создавших их узор и расцветку. Невозможно найти такой вид искусства, где чайные мастера не оставили своего гения. Кажется излишним говорить о том огромном влиянии, которое оказали они на живопись и лаковые изделия. Одну из известнейших школ живописи основал чайный мастер Хоннами Коэцу, также прославленный керамист и мастер по изготовлению декоративных изделий из дерева. Перед его работой бледнеют даже замечательные достижения его внука Кохо и внучатых племянников Корина и Кэндзана. Вся школа Корина — выражение Чаизма. В густых мазках работ этой школы мы словно видим жизненные силы самой природы.

Как ни велико влияние чайных мастеров в области искусства, его нельзя и сравнить с тем воздействием, которое оказали они на философию жизни, на нашу этику. Не только в нормах вежливого обращения, но и во всех мелочах нашего быта чувствуем мы незримое присутствие чайных мастеров. Многие из наших деликатесов придуманы ими, так же, как и манера угощения, застольный этикет. Они научили нас одеваться только в платье неброских расцветок. Они показали нам, как обращаться с цветами. Они развили в нас нашу природную любовь к простоте и открыли нам красоту смирения. Фактически их наставления сделали чай неотъемлемой частью нашей жизни.

Рисунок из серии о производстве чая китайского художника Тинкуа. Те из нас, кто не овладел тайной управления своим существованием в этом бурном море глупых забот, которое мы зовём жизнью, постоянно мучаются, тщетно пытаясь казаться счастливыми и довольными. Мы шатаемся, пробуя сохранить равновесие и видим в каждой туче, появляющейся на горизонте, предвестие бури. А всё же есть своя радость и красота во вздымании валов, несущихся навстречу вечности. Почему бы не отдаться им, почему бы не оседлать, подобно Лецзы, сам ураган?

Лишь тот, чья жизнь была заполнена прекрасным, может умереть красиво. Последние минуты великих чайных мастеров были полны утончённого совершенства, как и вся их жизнь. Стремясь всегда быть в гармонии с великим ритмом Вселенной, они готовы были в любую минуту уйти в Неизвестность. «Последнее чаепитие Рикю» навсегда останется в нашей памяти как величественная трагедия. Долго длилась дружба между Рикю и Тайко Хидэёси, велико было уважение, которое оказывал великий воин чайному мастеру. Но дружба тирана — всегда опасная честь. То был век смуты и предательства, люди не доверяли даже ближним своим. Рикю не был раболепным и льстивым придворным и часто осмеливался противоречить своему свирепому покровителю. Пользуясь холодностью, которую выказывал Тайко по отношению к Рикю, недруги чайного мастера обвинили его в том, что он якобы причастен к заговору, имевшему целью отравить тирана. Хидэёси сообщили, что яд должен был быть подан ему в чашке чая, приготовленном Рикю. Для Хидэёси одно только подозрение уже являлось достаточным основанием для казни, от него нельзя было ждать пощады. Осуждённому могла быть оказана единственная милость — честь умереть от собственной руки.

Рисунок из серии о производстве чая китайского художника Тинкуа в день, назначенный для самоубийства, Рикю пригласил лучших своих учеников на последнюю чайную церемонию. Печальные, одетые в траур гости собрались в указанное время. Когда они смотрели в сад, им казалось, что деревья дрожали от безмолвных рыданий, а в шорохе листвы слышались голоса бесприютных призраков. Как торжественные часовые, застыли у входа каменные фонари. Нежный запах редких благовоний донёсся из чайной комнаты, это приглашение войти. Один за другим заходят они и занимают свои места. На токонома висит какэмоно — замечательная надпись древнего монаха, говорящая о мимолётности всего земного. Закипающий на жаровне чайник поёт точно цикада, изливающая свои жалобы уходящему лету. Наконец входит хозяин. Всем по очереди подаётся чай и все по очереди осушают свои чашки, хозяин — последним. Согласно установленному этикету, главный гость просит показать чайные принадлежности. Рикю выкладывает различные предметы, а также какэмоно. После того как все выразили восхищение их красотой, Рикю каждому из собравшихся дарит какой-либо предмет из своей коллекции. Только свою чашку он оставляет. «Никто больше не коснётся этого сосуда, осквернённого губами несчастья», — говорит он и разбивает чашку.

Чайная церемония окончена, гости, с трудом сдерживая слёзы, произносят последнее «прости» и покидают комнату. Остаётся только один, самый близкий и дорогой. Он будет свидетелем кончины. Рикю снимает одежду, предназначенную для чайной церемонии, сворачивает её и прячет под коврик; под ней — белоснежное одеяние, платье смерти. Нежно смотрит чайный мастер на сверкающее лезвие кинжала и обращается к нему с таким чудесным стихотворением: Приветствую тебя, О меч вечности! Свозь Будду, Сквозь Даруму Ты прорубил свой путь. С улыбкою на лице ушёл Рикю в Неизвестное.